Пора валить, Миклуха?
17 июля нынешнего года исполнилось 150 лет со дня рождения Николая Миклухо-Маклая. Медиапространство по этому поводу взбаламучено не было.
Во всяком случае, новгородское. «Наши сети» выудили кое-что из Интернета, но более всего – из далёких сибирских городов. Хотя Новгородчина вроде бы гордится земляком, до недавнего времени изваяние путешественника было главным монументальным украшением райцентра Окуловка (пока там у вокзала не поселился, с какого-то перепугу, «конный», то бишь на мотоцикле, Виктор Цой). Нынешний юбилей проскользнул по периферии общественного внимания, может быть, оттого, что некоторое время назад пресса уже изрядно пошумела вокруг выдающегося этнографа, когда здесь побывал его потомок.
Открыватель банана. Но не только
Впрочем, всё равно о Маклае сообщаются, как правило, какие-то второстепенные подробности. Вроде того, что он «открыл новый вид сахарного банана». Открыл – для европейцев, конечно. Аборигены земель, изучавшихся нашим земляком, питались «открытием» постоянно. Да и вообще – бананы что-то начинают дорожать, неинтересно…
А чаще всего нам рассказывают о том, как добр и человеколюбив был Николай Николаевич, особенно по отношению к папуасам, быт и верования которых изучал. Это и по-своему верно и нужно: каждой стране не помешает собственное знамя в борьбе с расизмом.
ЦИТАТА:
«Вы первый несомненно опытом доказали, что человек везде человек, то есть доброе общительное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой. И вы доказали это подвигом истинного мужества».
Л.Н. Толстой – из письма Н.Н. Миклухо-Маклаю
Нельзя сказать, чтобы под сенью этого знамени бытовой расизм в России, в том числе на её стадионах, совершенно зачах. Но надеяться-то можно!
Говоря о Миклухо-Маклае, нам каждый раз, по сути, просто пересказывают романтическую детгизовскию книжку «Человек с Луны», интересную прежде всего как сборник штампов и заблуждений, начиная с самого названия. Потому что никаким «человеком с Луны» папуасы русского пришельца вовсе не считали, в их представлениях Луна – не больше кувшина (глаз не может обманывать!), и люди на ней обитать не могли бы. Заблуждение породил сам путешественник, плохо понявший аборигенов. Да он и многие месяцы прожив среди них, овладел весьма скромным словарным запасом (три-четыре сотни слов) и ошибку не исправил, так и не сообразив, что папуасы сконцентрировались на необычно (для них) бледном, «лунном» цвете его кожи.
Он, кстати, мог изъясняться на разных языках, но не блестяще на всех. Это началось ещё с детства, когда его определили в петербургскую знаменитую Анненшуле*, выпустившую в жизнь многих замечательных людей, но обучавшую исключительно на немецком языке. Из-за «языкового барьера» мальчик учиться в Анненшуле отказался наотрез. Увы, но после странствий Николай Николаевич стал плохо изъясняться и на родном русском.
* К её созданию приложил руку Я. Брюс, прежде – новгородский воевода и губернатор.
Сказано это вовсе не в упрёк: такова уж судьба странников.
Иное время – иные и штампы. И теперь чаще всего в ход идёт версия о том, что Миклуха был-де шпионом, разведывавшим места для обустройства российских военных баз в далёких южных морях. Основания для версии есть, Маклай пытался подтолкнуть царское правительство к освоению тамошних земель. Хотя делал это в пику уже нацелившимся туда колонизаторам – английским и германским, от которых не ждал ничего хорошего для мирных папуасов. Потенциальные российские колонизаторы, однако, конкуренции убоялись, тем более что добираться до Новой Гвинеи было далековато.
Наверное, вы согласитесь, что в целом все колонизаторы одинаковы, и вряд ли русским папуасы были рады более. Но современных отечественных империалистов угнетает любая упущенная возможность, и им кажется, будто обладание Фортом Росс, Аляской или вот Папуа как-то переменило бы ход русской истории.
«Уважение личности»
Миклуха не был не только расистом или империалистом. Этого в него с детства не закладывали, как и представления об иных сферах незаслуженного превосходства над окружающими. В упрёк ему можно поставить разве что твёрдую уверенность в своём дворянстве, хотя известно, что прадед его был лишь личным дворянином и передать потомкам дворянства не мог. Да и это извинительно: в путешествиях Маклай именовал себя «бароном» не самозванчества ради: тут прослеживалась аналогия с великим натуралистом Гумбольдтом, которого так – и тоже незаслуженно – величали в разночинской Америке. «Знатность» помогала завязывать полезные связи.
Зато, как вспоминал брат путешественника Михаил, «в нашей семье не было квасного патриотизма, мы были воспитаны в уважении всех национальностей, в уважении личности». Между прочим, из сочувствия Польскому восстанию 1863-1864 годов сам он оставил о себе запись, что «представляет собой смесь элементов: русского, германского и польского». Насколько это верно, исследователи его биографии до сих пор подтвердить затрудняются. Е. Евтушенко в стихах называл себя евреем без капли еврейской крови, и это был поэтический жест протеста. В признании Маклая тоже видится нечто поэтическое.
Озабоченный судьбой полюбившихся ему папуасов, этнограф точно так же мог бы назвать себя и
бледнокожим папуасом, наверное. Но это был бы уж слишком широкий жест, слишком громкая манифестация равенства всех людей перед лицом Неба. Всё-таки учёный должен оперировать иными инструментами. Будущий «Гражданин мира» (титулован так ЮНЕСКО в 1996 году) с успехом вёл научную полемику со сторонниками расовой теории, утверждавшими, что между негром и англосаксом меньше общего, чем между гориллой и шимпанзе (Дж. Хант, доклад «Место негра в природе»).
Маклай присоединился к хорошей компании. Основатель сравнительной анатомии и эмбриологии Бэр утверждал, что неравенство рас выдумали основатели колоний «для успокоения собственной совести». В неправильном понимании дарвинизма обвинял «учёных расистов» английский зоолог Томас Гексли. Все люди от природы одинаковы,
а различаются между собою не более чем немец от француза или крестьянин от барона (даже настоящего) лишь «вследствие исторической судьбы своей». Это сказал уже не естествоиспытатель, а Николай Чернышевский, которого Миклуха усердно читал в юности.
Допустим, в этнографии Чернышевский был профаном, с «дикими» племенами никогда не сталкивался, зато тёзка его был преисполнен намерения проверить философскую теорию своего любимого автора практическими наблюдениями, которые теоретику утопического социализма не были доступны.
Думаю, именно социалистические взгляды Миклухо-Маклая делают его фигурой, не вполне удобной для современного российского медиаполя. Вот и приходится делать акцент на «сахарных бананах». Или переключаться на версии о шпионаже.
Ещё один «сон Веры Павловны»
И что же увидел наш «ученик Чернышевского» на далёком острове? «Земля составляет собственность племени, живущего в деревне. Глава каждого семейства раздаёт участки младшим членам его, сообразуясь с их потребностями. Таким образом, каждый пользуется землёй до тех пор, пока он её возделывает».
Наверняка социалисту позапрошлого века была симпатична общинность папуасского существования: ведь крестьянская община считалась возможным фундаментом обновлённого общества.
По крайней мере, эти устои были человеку из России понятны. Маклай готов был, как его предшественники-утописты, взяться за усовершенствования жизни на острове. «Что делать?» - обучить папуасов возделывать землю и работать с металлом, объяснить им принципы оплаты труда и налогообложения, а затем вводить и элементы политической культуры Старого Света. Призвать оттуда искушённых крестьян и ремесленников в качестве инструкторов, поднять производительность труда. Став состоятельными, туземцы будут платить налоги (можно и «натурой» - рабочими часами), которые пойдут на благоустройство селений, создание школ под надзором Совета старейшин. Николай Николаевич полагал возможным для себя возглавить этот орган «стихийной демократии» – ему было бы легче, чем аборигенам, представлять интересы объединённых таким образом папуасов перед такими же «луннокожими», как он, иноземцами.
Да мы уже знаем, что социалисты вождизма не чужды. Просто некоторые из них воспринимают своё личное главенство над «массами» как необходимое и неизбежное бремя «лучших людей». Или делают вид, что считают это бременем…
После того как в 1882 году Миклуха вернулся – спустя более десяти лет странствий – в Россию, его лекции о Новой Гвинее вызвали большой общественный резонанс. Благо их конспекты широко публиковались в газетах. И тогда же он, уроженец новгородского села Языково, получил письмо от новгородского же крестьянина Ивана Киселёва из деревни Мегрино.
Мегрино существует и сейчас. Служит административным центром одноимённого сельского поселения Чагодощенского района Вологодской области. Район граничит с Пестовским и Хвойнинским районами Новгородчины. А до 1918 года эти земли, входившие в Устюженский район, оставались в составе Новгородской губернии. С точки зрения истории это было логично хотя бы потому, что земли входили и в состав Бежецкой пятины средневековой Новгородской земли. Мегрино, между прочим (точнее – Ильинский погост в Мегрине), упоминалось ещё под 1498 годом.
Обитатель старинного погоста Киселёв знал грамоте, как пристало наследнику «старых» новгородцев, и, видимо, читал газеты. Прочитав, глава большой семьи, замученный государственными повинностями, вдохновился: «Для бедных, но честных и мыслящих тружеников, желающих устроить жизнь на новых началах, без золотого кумира, самое лучшее средство - это переселение на производительные острова Океании, где бы, прилагая тот же труд, что и в пресловутой Европе, возможно, было сыто, приятно и независимо существовать, не убиваясь много о завтрашнем дне».
Такое письмо, конечно, - бальзам на душу социалиста. Но в XIX веке социалисты, видимо, были прагматичней, осознавали свою ответственность перед «малыми сими» и не спешили ввергать тех в авантюры. Николай Николаевич разъяснил новгородцу, что сам он – с семьёю или без – не сможет осилить столь дальний путь до Новой Гвинеи ни материально, ни физически.
Но сама по себе идея колонизировать остров силами русских крестьян была Маклаю близка. Он предчувствовал, что они способны сойтись с папуасами. И что строй жизни русского хлебопашца может мягко «цивилизовать» аборигенов.
«Всякая трудящаяся рука будет иметь не только достаточную, но и изобильную пищу. Помимо земледелия и богатой рыбной ловли одна получасовая охота даёт достаточное на сутки пропитание. Во всяком случае, найдётся применение и свободному капиталу, и ремеслу, и простой рабочей силе, была бы лишь охота работать и вести порядочную жизнь», - так виделось ему существование на острове, поистине райское.
Маленькое филологическое отступление. Исследовав побережье, на котором закрепился, русский путешественник придумал множество топонимов. Начиная с «Берега Миклухо-Маклая». А россыпь островов в бухте назвал – весьма примечательно - «архипелагом Довольных Людей». Придуманные им топонимы европейцы впоследствии с карт стёрли. Но и сегодня эта местность в провинции Маданг именуется «Побережье Рай» (Rai Coast). Что бы это ни значило, а созвучие – символично. Более того, по народной этимологии местных жителей «Rai Сoast» - сокращение от словосочетания «Russian coast», Русский берег. Хотя по-настоящему русским он и не стал.
То, что недоступно одиночке Киселёву, может покориться организованной силе, а лучше всего – при государственной поддержке.
В июне 1886 года Миклуха опубликовал в газете «Новости и Биржевая газета» объявление: «Желающие поселиться или заняться какою-нибудь деятельностью на Берегу Маклая в Новой Гвинее или на некоторых других островах Тихого океана могут обратиться ко мне письменно или лично по моём приезде в Санкт-Петербург». Соотечественники – из самых разных слоёв, от крестьян до врачей, от священников до отставных офицеров – откликнулись. В общей сложности в отъезд напросилось с тысячу человек.
Не исключено, что среди них были подросшие чеховские «кухаркины дети», заворожённые книжками о «пампасах» и возможности «жениться на красавицах и ОБРАБАТЫВАТЬ ПЛАНТАЦИИ
** А. Чехов, рассказ «Мальчики», 1887 г. Обратите внимание на дату
Но не только в этом дело. Их стремление будет понятно, если вспомнить, что это было время контрреформ, жесточайшего «закручивания гаек» и лишения подданных императора почти всех свобод.
Понятно и то, что инициативу поддержала либеральная пресса: «Переселенцы (…) могут завести у себя русский сельский мир. Могут, если сумеют, осуществить в южном полушарии идеальную республику Платона (…), никто им во вкусах перечить не станет. На острове они совершенно свободны». Количество пожелавших уехать откровенно объяснялось тем, что в стране накопилось много людей, недовольных Родиной, но сохранивших веру в прогресс человечества Тон немножко истеричный, но с либеральной прессой такое случается – хотя бы как отклик на охранительную истерику официоза.
Такая тоже была. Если беспринципные юмористические журналы иронизировали над Маклаем, прозвав его «новым тихоокеанским помещиком», то праворадикальное суворинское «Новое время» прямо запугивало: «Маклай должен бы знать о законе, установившем серьёзную уголовную ответственность за склонение русских подданных к эмиграции». Трудно сказать, провоцировали ли такие публикации государство на отказ переселенцам в разрешении на выезд или, наоборот, журналисты так реагировали на уже созревшее у чиновников решение.
В конечном итоге правительственная комиссия решила, что «поднятие русского флага [на Новой Гвинее] неминуемо повлекло бы правительство в целый ряд дорогостоящих мероприятий без существенной пользы для государства».
Пожалуй, чиновники не кривили душой. Ничего, кроме конфликта с другими желающими колонизировать или аннексировать эту землю, ГОСУДАРСТВО не получило бы.
В результате и желавшие бежать из-под власти Александра III не получили ничего.
А через два года не стало и «тихоокеанского помещика» социалистических воззрений.
Папуа наш!
Эта ипостась Миклухи, по-моему, должна быть сегодня интереснее для нас, нежели иные. Оттого хотя бы, что есть повод снова вспомнить спиралеобразности истории.
В частности, об исторической неубиваемости социалистической идеи как таковой. Думая об этом, перестаёшь удивляться тому, что известный «олигарх Ходорковский» не считался «врагом государства», пока качал дарёную нефть, но стал таковым, когда задумался о «левом повороте» во внутренней политике.
Или о некоей схожести эпох. В минувшем июле 2021 года социологи «Левада-Центра» (признан Минюстом РФ «иностранным агентом») обнаружили, что каждый пятый (!) россиянин хотел бы эмигрировать***. Всего четыре года назад таковых было не 22%, а всего 17%. За 10 лет страну покинул уже 1% экономически активного населения, а тенденция только крепнет. Отчего бы это? Может быть, ответ содержится выше – в истории почти 140-летней давности?
*** Причём среди опрошенных в возрасте от 18 до 24 лет, среди которых особо популярен интернет-девиз «Пора валить!», так отвечают сегодня 48%.
И – это уже из области забавного – о странных сближениях через 8 000 километров.
Религиозные воззрения обитателей Папуа по-прежнему своеобразны. Например, привычное для их предков «магическое мышление» переросло в «карго-культ» или «культ Даров небесных»: веру в то, что западное товарное изобилие создано духами предков, и белые получили контроль над ними нечестным путём. Если имитировать действия белых, изобилие вернётся. После того, как в ходе Второй мировой войны на острова Меланезии доставляли самолётами провизию и промтовары, нынешние «самолётопоклонники» упрямо строят аэродромы из соломы, рации из бамбука и наушники к ним из половинок кокосовых орехов. Изобилие всё не наступает, но многие папуасы продолжают верить, что когда-то всё же их постигнет «рай» (уже не Rai-coast, а обычный, в русской транскрипции): никто не станет болеть, старики помолодеют, а «небесного груза» явится столько, что каждый сможет взять, сколько захочет («по потребностям» - помните эту коммунистическую мантру?).
Между прочим, не забытый туземный миф о «луннокожем» Маклае встроился в карго-культ, возникший позже. Маклай ведь привозил на остров товары, скот, семена растений. И тамошний мемориал в память о нём воспринимается папуасами как некий портал, через который возможно «второе пришествие» - Маклая или хотя бы полезных вещей.
Наша отечественная упрямая вера в то, что власть, угнездившаяся «где-то в небе», обязательно решит все проблемы, если поживее имитировать процессы, свойственные цивилизации, – от экономических телодвижений до голосования на понарошечных выборах. И власть эту веру поощряет и эксплуатирует, не желая и не умея иного.
Нет, положительно мы бы сошлись с папуасами! Жаль, что союз не сложился при Миклухе.
И кто сказал, что «архипелага Довольных Людей» больше нет? Есть, конечно. Просто теперь всю нашу большую страну, все её 17 с лишним миллионов квадратных километров, официальные социология и пропаганда стараются представить как территорию Довольных Людей. Некоторые в это верят – и действительно довольны (читайте публикацию рядом).
Сергей БРУТМАН
Фото автора и из источников в Интернете
P.S.:
Первый заместитель председателя правительства РФ Андрей Белоусов, посетив интенсив «Архипелаг 2121», поделился своими «потрясающими впечатлениями» о Новгороде. В ходе скоротечного визита ему удалось открыть – для себя и для нас - что здесь имеет место «успешная попытка найти некий баланс между культурными корнями и технологическим передовым фронтом. Это даёт свои результаты. Самый главный результат – счастье (…). Потому что люди начали себя здесь находить».
Белоусов, покровитель новгородского губернатора, сослался на сведения, полученные от А. Никитина. Зря мы-то губернатору не слишком верили. Оказывается, «архипелаг Довольных Людей» существует. И он – прямо у нас под ногами.