Чрезвычайщина

Как это заведено, всякое чрезвычайное происшествие вызывает принятие чрезвычайных же мер.

Это, допустим, лучше, нежели «скорбное бесчувствие» властей и общества после казанского ЧП. И всё же чрезвычайные решения – по определению – не бывают эффективными. Хотя бы  потому уже, что принимаются в особом, чрезвычайном, то есть ускоренном  порядке и диктуются эмоциями в большей степени, нежели разумом. Это похоже на лечение симптомов, а не болезни, поскольку такие меры придумываются, исходя из наличия «брешей» и «узких мест», выявленных во время ЧП. Но могут найтись и другие лазейки, пока не обнаруженные.

А они обязательно найдутся.

Первые же рецепты лечения не симптомов, а болезни, вырвавшиеся из уст больших российских политиков, свидетельствуют  о том, что лечить надо самих политиков и политику. Призыв «бороться с анонимностью в Интернете» выдаёт подсознательное стремление дяденек, вовсе не связанное с трагедией в Казани или предыдущих похожих ЧП, ограничить ещё что-нибудь, до чего законодатель пока не дотянулся. Как связана эта анонимность с ЧП, объяснить они не сумели. Предложение же  заменить увлечение детей компьютерными играми – играми спортивными и вовсе свидетельствует о лёгком безумии взрослых. Увлечение компьютерными играми, перерастающее в манию, по-своему пагубно, но не может привести к расстрелу окружающих из настоящего оружия.

Вот оборотом оружия действительно стоит  озаботиться.  Прежде всего,  возрастом, в котором оружие – любое - можно приобрести. Мировая практика, дозволяющая это с 21 года, лучше отечественной хотя бы уже оттого, что к 20 годам – в идеале – россиянин мужского пола должен отслужить в армии, где его научат пользоваться оружием максимально безопасным для окружающих способом. Исходя из собственного опыта и опыта некоторых знакомых, можем предположить, что многие после армии вообще утратят болезненный интерес к стреляющим предметам: если служба интенсивна, если довелось часто бывать на стрельбище или ходить «через день на ремень», дозволенный, ставший родным, вписанный в твой военный билет «калаш» изрядно надоест.

Пока мы видим иные подходы к определению порога внутренней зрелости гражданина. Причём государство само  взялось ломать стереотипы, а в результате голова благонамеренного россиянина заполняется хаотической мешаниной из обломков старых и новых представлений. Кто придумал выдавать паспорт в 14 лет? И зачем, если совершеннолетие, согласно Конституции, по-прежнему наступает в 18 лет, а к этому привязаны права и на вождение автомобиля, и на приобретение спиртного, и на участие в выборах?.. А по тяжким преступлениям ответственность и прежде начиналась с 14-ти, и за решёткой паспорт не нужен.

Заметьте: постоянно возобновляются дискуссии – не поднять ли до 21 года, «как в цивилизованном мире», ценз на покупку алкоголя и сигарет. И общество, судя по сообщениям официальных СМИ, вроде бы не против, поэтому предлагаемое главой Росгвардии изменение законодательства оно одобрит.   Но о праве на оружие как таковое дискуссий не велось.

Помимо возраста следует учитывать, видимо, и другие факторы. Например: а зачем тебе вообще-то оружие? Убеждены, что горожанину оно чаще всего вовсе ни к чему. Если же он пристрастен к такому бесполезному для большинства современников и опасному хобби, как охота, то приобретение оружия должны контролировать общества охотников как юридические лица – и нести ответственность наряду с лицом физическим за соблюдение правил хранения «стволов» и за поведение члена общества, который должен в таком случае платить изрядные взносы за счастье состоять в организации. Она, эта организация, может для начала выдавать новичку ружьё только на месте охоты (в аренду), обучать его тонкостям обращения с оружием, что и составит «курс молодого бойца», на котором настаивает г-н Золотов.  Пусть у «бойца» уже будет охотничий билет, но до поры до времени, до сдачи экзамена, не будет собственного орудия убийства.

Сельские жители, фермеры – совсем другая история. Им надо оборонять свои хозяйства от диких зверей, и оружие становится необходимым.

Если «казанский стрелок» приобрёл оружие сам, то уже был случай, когда стрельбу в публичном месте – и тоже с жертвами – устроил подросток, похитивший оружие у своего отца. Чем меньше «стволов» в наличии, в железных ящиках владельцев, тем меньше шансов, что ружьё выстрелит в последнем акте драмы.

Такие ограничения - важнее «тестирования» силами  Росгвардии и Минздрава. Потому что сегодня клиент прошёл тест успешно, а через месяц у него в голове «перемкнуло»... Или владельцев оружия будут тестировать ежемесячно, еженедельно? А если очередной тест завален - что, отбирать оружие? И как - через суд (иначе лишать собственности нельзя)?

Почему не обсуждается эта тема?

Любителям рассуждать об «иностранном влиянии» стоит вспомнить, что представлением о священном праве иметь личное оружие они в значительной степени обязаны иностранному – американскому – влиянию. Несколько правительств США пытались или хотя бы заговаривали об ограничении этого права – и безуспешно. Несмотря на регулярные  «колумбайны» (то бишь массовые расстрелы граждан взбесившимися стволовладельцами).  Сравнивать ситуации не стоит: США как государство были созданы именно вооружёнными людьми, которые не мыслят себе самодеятельности гражданской с «голыми руками», видя в вооружённости – основу и залог личной свободы. Российские противники такой же свободы на родной почве любят говорить о том, что у нас население быстренько перестреляет друг друга в любой конфликтной ситуации. Возможно, они правы.

Да и  государству было бы только выгодно полностью обезоружить население, чтобы не было соблазна использовать  вдруг личные калибры в борьбе за самые простые права, круг которых государством же постоянно сужается. Тут, однако, есть пикантный нюанс.

Видимо, не без помощи властей когда-то была пристроена на работу в СМИ провалившаяся шпионка Анна Чапман (урождённая Кущенко). Теперь приходится пристраивать провалившегося «иноагента» Марию Бутину, которая создала движение «Право на оружие» и  в США занималась – внимание! – лоббированием   неограниченной продажи «стволов» там. Как, впрочем, и в РФ. Похоже, бывшая «молодогвардейка», имеющая выражение лица не лучше, чем у г-жи  Яровой, скоро будет представлена россиянам в качестве кандидата в парламент от «партии власти», которая уже дала ей приют в Общественной палате и в  экспертном совете при Уполномоченном по правам человека (!). Одновременно лелеять Бутину и ограничивать оборот оружия было бы чересчур шизофренично.

Что касается распоряжения об ужесточении контроля, отданного президентом РФ его Росгвардии, оно наверняка окажется ритуальным. В чём может состоять такое распоряжение при сохранении права для всех юридически дееспособных приобретать и хранить оружие? Как ведомство г-на Золотова может предугадать, кто из дееспособных завтра окажется недееспособным? Не будем забывать, что 3 года назад такое распоряжение уже отдавалось из-за подобного ЧП в Керчи. Помогло оно?

Известный «яблочный» политик из Пскова Лев Шлосберг предположил, что оно было «блокировано заинтересованными лицами». Но внутренний рынок оружия в России не настолько обширен для этого. И даже  отечественные производители на нём не господствуют: много импорта.

Исключить же, как потребовал В. Путин, возможность получить необходимую справку за деньги, не проще, чем победить коррупцию в целом. Каких только антикоррупционных законов в РФ не сочинили, а коррупция здравствует. Там, где бессильны все ветви власти, г-н Золотов тем более бессилен.

Нет, без серьёзных – более серьёзных, чем существующие сегодня, – барьеров между человеком и оружием предупредить ЧП, подобные казанскому, вряд ли удастся.

Психика человеческого существа хрупка и может надломиться внезапно. Общество не может гарантировать себе защиту от таких персонажей, как не может вообще свести к нулю вероятность любых трагических ситуаций.  Общество может разве что минимизировать ущерб, исходя из предположения, что нож или бейсбольная бита – в чём-то менее опасны, чем «ствол», нарезной или гладкий.

А вот меры, вводимые сегодня новгородским и другими губернаторами, - типичная «косметика», подавление симптомов. От усиленной охраны проку будет не больше, чем от заборов, которыми обносят теперь учебные заведения. Есть опасение, что будет лишь хуже. И вот почему.

«Казанский стрелок» назвал мотив своего страшного преступления – ненависть. Ненависть как высшее проявление накопившегося у него раздражения. Раздражать может и ситуация постоянного стресса. А все эти кордоны и усиленный контроль за каждым шагом вполне способны нагнетать обстановку сами по себе. Дети не слишком приспособлены к существованию в обстановке «осаждённой крепости», в которой только наши власть имущие чувствуют себя как рыба в воде.

Мы, «люди прошлого», вспоминаем школу как место социализации, место широкого общения с ровесниками и взрослыми. Именно это во многом смягчало стрессовую ситуацию, в которую так или иначе ставит ребёнка школа, требующая усидчивости,  прилежания, постоянного умственного труда, сопряжённого, между прочим, с физическим усилием.  Страх получить плохую оценку – это тоже стресс. Тем не менее, с наслаждением покидая школу на время долгих летних каникул, мы и возвращались в уже привычную и ставшую по-своему комфортной обстановку  1 сентября не без удовольствия. 

Но тогда школа не была для тех, кто в её стенах, «осаждённой крепостью». Не была подобием «зоны» - разве что без колючей проволоки (остаётся обнести ею заборы и пустить по ней ток) и без конвойных псов. Соня мог опоздать на первый урок и войти в школьную дверь сам, самые лихие, наоборот, через незапертую дверь сбегали с уроков, иногда даже целыми классами… Это было пространство, в значительной степени открытое миру.  А такая школа, какой её пытаются сделать, будет ещё больше подавлять маленького человека. Раздражать его. И… только провоцировать созревание чувства ненависти.

Уже известны примеры, когда школу превращают в подобие ГУЛАГа или «дивного нового мира». Министерство образования Мурманской области после стрельбы в казанской школе быстренько потребовало от подведомственных учреждений создать список школьников, студентов и выпускников, «склонных к нарушению дисциплины». Оно бы и правильно, но, помимо склонных к насилию и хулиганству, в «проскрипции» рекомендовали заносить  «участников акции в поддержку Навального»,  тех, кто «выступает против российского законодательства», «курит», «не признаёт авторитета» и даже…  «свободолюбив». Поистине, дело – лишь за конвойными овчарками.

При желании можно усмотреть в «тюремизации» образовательных учреждений сознательный педагогический приём: пусть подрастающее поколение уже сейчас готовится жить во взрослом  тоталитарном обществе за пределами школы, которое к их совершеннолетию, глядишь, окончательно созреет и оформится...

Это мы иронизируем, конечно. Но современная «педагогика» даёт основания для иронии.

Как бы неожиданно ни ломалась психика школьника, есть способы распознать, у кого она наиболее уязвима. И заняться этим конкретным ребёнком серьёзнее.  Но для этого необходимы люди, именуемые «педагогами». Увы, из российской школы педагогика изгоняется уже много лет. В ней почти не осталось педагогов – их заменяют инструкторами по подготовке к ЕГЭ, который становится символом зубрёжки и узости мышления. То есть, в более широком смысле, необразованности. В жертву баллам ЕГЭ приносится воспитание.

Думается, если бы «казанский стрелок» взрослел под контролем настоящих педагогов, чутких к психологии подростка, жизнь его могла сложиться и иначе. Но школьным учителям заниматься этим нынче некогда.

Вводимые атрибуты «осаждённой крепости» только ухудшат ситуацию в педагогике. Теперь от личности ученика будут отвлекать педагога не только баллы, но и «меры безопасности», которые учителю предстоит обеспечивать, словно он – росгвардеец, а не выпускник педвуза.

«Я опасаюсь, что позиция власти, как всегда, - «всё запретить». Всё будет, скорее всего, грубо и поверхностно. И никого не спасёт», - сказал в интервью «Новой газете» ростовчанин Александр Рябчук, «Учитель года - 2020» (вынужденный из школы уволиться из-за участия в протестных акциях, на которые выходил, как полагается педагогу, рядом с учащимися). 

Утешает одно. За  исполнением «чрезвычайных мер» у нас обычно продолжают следить, пока не уляжется паника, порождённая «чрезвычайным происшествием». Потом контроль и исполнительность ослабевают. Так было с «угрозой терроризма», когда в домах патрулировали подвалы, так было после «Хромой лошади», когда закрывали клубы и рестораны, после «Зимней вишни», когда прочёсывали торговые центры (и тоже, «как мы любим», закрывали их).

Трудно сказать, хорошо ли, что такова обычная практика преодоления панической суеты, которую порождают власти. Вот если бы из ЧП в Казани были извлечены настоящие, а не поверхностные уроки, - вот это было бы хорошо.

Вам в такое  верится? 

Сергей ХЛЕБНИКОВ,

Дмитрий ЛЕСОГОРОВ

Фото из архива редакции

Поделиться: